Не смог удержаться чтобы не запостить...
"Уважаемые пассажиры, наш поезд прибывает в город Москву. Добро пожаловать в столицу поб....... гррррхжжжжж.....ти. Будьте осторожны при выходе из вагона. "
— Вань, что они там провякали? Тоже не расслышал? Ну и черт с ним, бери сумку, выходим. Ну, здравствуй, Москва-матушка! Встречай сибирских гостей!
Рядом, сдавленным шепотом:
— Товарищ! Да не орите вы так!!!
— А?...
— Говорю, не орите так. Это же Москва! И вообще, осторожнее с русским — здесь это не приветствуется.
— Чего?!
— Повторяю — как можно меньше говорите вслух по-русски. И вообще, нечего торчать посреди перрона, отойдем лучше куда-нить в сторону... Да шевелитесь же вы!
— Э, чего такое-то?
— Ну вы же в Москве, Столице Победившей Толерантности и Мультикультурности — в поезде же специально объявляют.
— Да не слышали мы!
— Ну так теперь слушайте! Кой черт вас вообще сюда занес, с вашей славянской наружностью-то?
— Ну, сын школу окончил. Отпраздновать надо. Я спрашиваю — Вань, может, в Кению съездим, слонов да жирафов посмотрим? Нет, говорит, батя, лучше по России проедемся, в Москву завернем...
— Туристы хреновы... Что здесь делать собираетесь?
— Ну это... Красная площадь, Третьяковская галерея, в Большой театр сходить...
— Ну да, набор экскурсионный стандартный. Так... В Большом театре у нас только "Лебединое озеро" да "Дети Розенталя". Не советую.
— Почему, дядя?
— На "Детях Розенталя" артисты калом в публику кидаются.
— А "Лебединое" ? Это же классика!
— Молодой человек, классика-то она классика, но в новом прочтении. Все партии танцуют мужчины...
— Как? И ни одной балерины?
— Ну, одна есть — Белый Лебедь. А после того, как Принц ее топит, начинается всеобщая оргия в честь победы толерантности с обязательным участием зрителей.
— Ну и что?
— Господи, мальчик, ты, что, совершенно ничего не понимаешь?
— Вообще-то да.
— Святая простота...В общем, садитесь-ка вы обратно в поезд да дуйте к себе домой побыстрее.
— Ну уж нет. Если приехали, то приехали. И как же, Москву-то не посмотреть — через всю страну перли?
— Москву им посмотреть.... Экстремалы провинциальные... Ну ладно, покажу вам город, но после этого моментально — домой, обещаете?
— Слышь, мужик, спасибо, конечно, да мы сами справимся, чай, тут не в первый раз.
— Горе ты мое, ты когда здесь последний раз был? Десять лет назад? Пятнадцать?
— Шесть. В 2006.
— Поменялось здесь все, ребята. Сильно поменялось. Одним вам опасно. Ты какой-нибудь язык, кроме русского, знаешь?
— По-башкирски немного умею.
— Это не то. Вот если бы армянский, азербайджанский... Так что пойдем, но рта зря не открывать, если говорить, то шепотом и слушаться меня беспрекословно.
***
— Ух ты, дядя! Где это мы?
— Как заказывали — Красная Площадь.
— Слышь, мужик, не дури голову. Я ж тут бывал. Ни черта похожего.
— Она и есть.
— А Василий Блаженный где?
— Снесли в ходе борьбы с православным мракобесием.
— А что за мандула вместо него торчит? Это что...Это же жопа, а в нее штык воткнут?!!
— Тише... Это памятник гомосексуалистам — жертвам советских репрессий. Видишь, на штыке серп и молот, а рядом — свастика?
— Хуясе...
— Батя, ты только глянь, кто это? Лица размалеванные, голые, в перьях, мудями трясут... Тьфу!
— Тссс, мальчик! Я те поплююсь! Ну-ка улыбайся, а то Радужный Дозор вмиг заметет. А за нетолерантность у нас знаешь что бывает... Мало не покажется. Это геи на свой ежедневный парад гордости в Кремле собираются.
— Геи? Это пидорасы, что ли?
— Мужик! Заткнись, я тебя умоляю! Отвернись и смотри в другую сторону.
— А чего туда смотреть — там одни блоки какие-то до горизонта. Стройка, что ль? Больно много блоков-то...
— Да никакие это не блоки. Памятник 12 миллионам евреев-жертв холокоста. В три раза больше, чем в Берлине.
— А чего высокие такие?
— Так на каждом не только имя-фамилия, но полный перечень утраченного имущества.
— Ааа...
— Батя, давай в Третьяковку теперь пойдем? Верещагина наконец-то в подлиннике увидим, Крамского, Иванова...
— Э, мальчик, о чем размечтался-то... Там теперь Главная галерея Гельмана. Нет там никакого Верещагина, только перфомансы и инсталляции...
— А Верещагин?
— Милый, так уж лет пять, как публично сожгли все — в порядке искоренения русского национализма.
— Сожгли?!!
— Ну, допустим, сожгли копии. Подлинники Гельман через Сотби толкнул. И кто знает, у кого они сейчас...
— Мужик, а что это за караул такой у Мавзолея странный... Какие-то бородатые в камуфляже, с автоматами...
— Глаза разуй, сибирский валенок. Видишь, что на Мавзолее написано?
— "Ка-ды-ров"... Чего?!!
— Тссс, тише, камикадзе! Все, пошли отсюда, а то точно нарвемся.
— Дядь, а что это за магазин? Витрина странная — коробки, шприцы...
— Это, мальчик, магазин Общества таджикско-цыганской дружбы. Наркота, словом...
— Наркота?! В Москве?! Открыто?!!
— А куда деваться... Национальный промысел, нельзя запретить.
***
— Слышь, друг, давай хоть Храм Христа Спасителя посмотрим?
— А нечего там смотреть. Нет его. Одни руины...
— И его снесли?!
— Нет. Все решали, во что его переделать — в главную синагогу или в главную мечеть. Ну и... Не договорились. И отойди ты от домов подальше, не видишь, купольные перекрытия!
— И чего?
— Да ничего, в любой момент завалиться может. У нас же главный архитектор города сейчас Канчели. Каждый день чего-то наворачивается.
— Хрена себе... То-то я гляжу, кругом одни заборы.
— Ага, разбор завалов.
— Да, прав ты был, неча здесь делать. Ну ладно, съездим еще на Ленинградку, к Ежам. Поклонюсь памяти ребят, Москву защищавших...
— Там теперь вместо Ежей Площадка Стыда и Покаяния.
— ?
— Ну, место такое, где каются за то, что не допустили в 1941 в Москву Цивилизованных Европейцев.
— Ах ты, бляди.... .... ....
***
— Мужик, ну что ты, что ты... Не рвись. Я ж тебя, лося здоровенного, не удержу. Успокойся, и не ори — вон уже либерацейский на нас нехорошо смотрит...
— Кто?
— Либерацейский. Либералиция у нас теперь. Либеральная полиция.
— Так зови его скорей — вон хачи какие-то пацана метелят, семеро на одного... Держись, пацан, щас я этим сукам черножопым дам. Ваня, за мной !
— Мужик!!!! Сваливаем отсюда! Бегом!!!!
— Ты че?!!!
— Мужик, он нас слышал, сейчас ОМОН нагрянет!!! Бежим!!!
***
— Уфф... Ну вот и вокзал. Ваш поезд. Ну, что посмотрели Москву?
Лучший дар, который мы получили от природы и который лишает нас всякого права жаловаться – это возможность сбежать. /М.Монтень/
